![]() |
| Вулкан Толбачик во время пеплопада. Вид со стороны озера Гагар |
Белые крошечные пятнышки снега были почти незаметны на фоне буровато-серо-коричневой поверхности гор Северного Сихотэ-Алиня. Мы продолжали лететь на север, здесь снег уже виднелся как рубчики геометрически-чётких чисто-белых зигзагов горных хребтов. Затем непотревоженными полосами снега встречали нас горы Северного Сахалина, здесь я заметил, как удивительно по-разному снег воспринимается зимой и на пороге лета.
Я летел на Камчатку выполнять полевой этап работы по гранту Русского географического общества (грант РГО/РФФИ № 13-05-41280 (РФФИ-РГО). В мои задачи входила полевая «заверка» и проверка корректности выполненного мной на основе геоинформационных технологий пространственного зонирования территории Камчатского края – сердца Тихоокеанской России. Эта работа важна в свете того, что «государственная Россия» думает о своём будущем, а это значит – следует развивать и поддерживать экономику удалённых регионов страны, а не только наращивать военный потенциал или пытаться лихорадочно заделывать «заделывать» множественные социальные прорехи.
![]() |
Бурый медведь – коренной обитатель Камчатки, следы его деятельности можно найти на всем полуострове.
Фото Юрия ГЕРАСИМОВА |
Меня всегда интересовали проблемы, связанные с сохранением и поддержанием дикой природы. В полёте, не отрываясь от иллюминатора, я думал: «Как многое кажется совершенно иным и видится весьма необычно на Земле при таком взгляде сверху. Очень жаль, что люди никогда не смогут видеть так объёмно и полно физическую реальность, как птицы. Только ведь лишь с высоты птичьего полёта можно обнаруживать цельное и главное. А ведь только так мы способны приблизиться к такому верхне-образному объёмному видению природы, к её восприятию в такой красоте и единстве, что уже и не нужны станут логические умозаключения и многочисленные словесные сотрясения воздуха о том, что человек ДОЛЖЕН защищать и сохранять природу».
![]() |
Лисица-огнёвка была желанным объектом пушного промысла в советское время. Ныне лисицы нередко совсем не боятся людей.
Фото Юрия ГЕРАСИМОВА |
Впрочем, я верю, что для биологов есть совершенные способы получения объёмного видения пространства, например, если последовать традиционными маршрутами птиц, проводить много времени в наблюдениях за регулярными перемещениями – миграциями пернатых. Многие сотни тысяч лет мигрирующие птицы следовали своими привычными маршрутами, в мельчайших деталях запоминая свои пути пролёта, подчиняясь лишь чёткой климатичной цикличности и неуклонной смене природных сезонов нетронутой человеком природы.
Лебеди, гуси, утки, кулики, гнездящиеся на обширных российских просторах тундры и тайги, поздней осенью собираются на тёплых бесснежных местах зимовок Японии, двух Корей, Южного и Восточного Китая. Каждую весну вновь и вновь с наступлением тёплых дней птицы возвращаются домой. Всё изменилось в последние тысячелетия, когда человек стал масштабно менять облик и свойства природных ландшафтов. Степень изменения облика планеты достигла своего максимума к концу ХХ века, но ещё продолжает нарастать уже в текущем третьем тысячелетии.
Впрочем, к счастью, ещё остаются такие уголки природы, где степень природной трансформации пока не настолько велика, чтобы изменить извечные пути пролёта птиц. Громадный полуостров Камчатка относится к таким замечательным уголкам мира. И если на зарубежных зимовках птицы тесно соприкасаются с человеком, то с пересечением Японского моря вновь меняется птичья доминанта, птицы стараются найти наиболее укромные и нетронутые человеком уголки природы для самого сокровенного жизненного процесса – размножения. На это, впрочем, есть весьма важные основания.
![]() |
| Мигрирующие утки прибыли на место своего гнездования. Озеро Нерпичье. Устье р. Камчатка. Июнь, 2017 г. |
Охотники всегда бывают неравнодушными в смене сезонов, конечно, они едины в том, что предпочитают хотя бы на короткое время сменить социальный и персональный уют на трудности, препятствия и испытания пребывания на природе. «Люди охоты» ждут птиц и деятельно готовятся. Пересматривается в сотый раз охотничья амуниция, инспектируется и чинится снаряжение, в который раз инспектируются ружья и патроны, заботливо подбираются продукты, как и множество элементов сопутствующего снаряжения. Охотниками движет древний инстинкт, чуть облагороженный сотнями тысячелетий цивилизационного развития человечества. Но перелётных птиц ждут не только охотники, есть и другие люди – это специалисты по изучению птиц – орнитологи.
Орнитология – наиболее зрелищная из зоологических дисциплин, её главный объект изучения привлекает внимание натуралистов уже не одно столетие, и поэтому степень изученности таксономической группы птиц – одна из наиболее высоких во всех регионах мира. Тем не менее, орнитологических «белых пятен» на географической карте мира ещё можно насчитать достаточно много в контексте получения нового фундаментального научного знания, при том, что ценность получения эмпирических сведений на регулярной основе никак не снижается. Здесь особенно важны, как впрочем и в любой науке, новые знания, но добываются они во многом путём непосредственного и длительного пребывания на природе.
Новое приходит с регистрацией ранее незамеченного вида, с находкой гнезда или выводка птенцов, новое всегда плод большого труда, но и нередко не менее важна будет удача. В ресурсном отношении особенно важны учёты численности и мониторинг птиц. Именно знание состояния численности географических популяций мигрирующих птиц относится к одной из наиболее профессионально-сложных орнитологических задач. С исчезновением АН СССР, профессиональных специалистов-полевиков, ведущих на регулярной основе подсчёты и изучение птиц, остается всё меньше и меньше. Причина в том, что без какой-либо натяжки именно полевой формат орнитологии можно отнести к наиболее сложной работе, по плечу лишь разносторонне подготовленным биологам.
![]() |
Старший научный сотрудник лаборатории орнитологии КФ ТИГ ДВО РАН, кандидат биологических наук
Юрий Николаевич ГЕРАСИМОВ – потомственный орнитолог |
Юрий Николаевич Герасимов – один из представителей этой немногочисленной и весьма специфичной «исчезающей» профессиональной среды. Первый раз мы с ним встретились на знаковом для орнитологов, специалистов по водоплавающим птицам и водно-болотным угодьям мероприятии – Международном совещании по изучению, охране и рациональному использованию мигрирующих птиц в Астрахани в 1989 году. Но по-настоящему мы познакомились в Магадане в 1990-м, когда состоялось первое и возможное наиболее важное рабочее совещание по изучению популяций водоплавающих и околоводных птиц, и по выработке международных условий по обеспечению их охраны.
Много раз Герасимовы приглашали меня приехать, поездить, походить с ними, каждодневно и ежечасно прикасаясь к самому очаровывающему занятию – непосредственному познанию природы. Только спустя много лет мне удалось исполнить свою мечту, и вот снежные шапки камчатских горных вершин встречают меня. Встречает меня и в аэропорту и удивительный человек, мой коллега, мой товарищ, профессиональный зоолог и краевед. Но ещё, и это возможно самое главное, Юрий Герасимов – славный продолжатель семейного орнитологического движения.
Как и его отец, Николай Николаевич Герасимов, Юрий предан делу изучения и сохранения птиц. От отца, который ещё в 1962 году приехал работать молодым охотоведом на Камчатку, он с детства усвоил многие способы получения сокровенного знания, как и развил собственные исследовательские умения. Пока я получал багаж и шёл навстречу товарищу, вспоминал, как я слышал от знакомых японцев фразы – насколько семейство Герасимовых хорошо известно в Японии, любимо и популярно там в кругах любителей диких птиц.
Первоначальной причиной этого послужила идея, мечта Николая Герасимова о возврате в фауну Азии алеутской канадской казарки. Темперамент и харизма Николая подействовала на потомков самураев, пришлась по сердцу японцам. Но поначалу это пожелание Николая поддержали американцы, и лишь затем медленно, но надолго процесс исполнения включились профессиональные орнитологи из института Ямасина, затем специалисты Yagiyama ZOO Sendai-city, которые разработали и неуклонно исполняли план восстановления этих птиц.
Более двадцати лет в Елизово существовал «гусятник» – уникальный исследовательско-экспериментальный стационар Камчатского филиала ТИГ ДВО РАН. Здесь были заботливо выращены и отправлены в природу десятки птиц алеутской казарки. Многое за два десятилетия пришлось Герасимовым (а в проекте участвовала и мать Юрия – Нина Герасимова), все следовало познавать лишь собственной кропотливой практикой. Хватало и бытовых и производственных трудностей, ведь мало того, что надо было убедить японцев отдать дорогих в самом прямом смысле птиц, следовало организовать перелёт и сохранить привезенных из Японии живых птиц. Ещё обязательно следовало наладить отношения с таможней, административной властью, и даже криминальными структурами, ведь в 90-е годы власть в России была многополярной.
В итоге с 1993 по 2005 годы в питомнике КФ ТИГ ДВО РАН выращены около 500 особей алеутской канадской казарки. В 1993-2005 годах в природу выпущены 362 птицы, в том числе 339 особей – на свободном от наземных хищников северокурильском острове Экарма. Но я вспомнил и другой японо-американо-российский проект Герасимовых. Предыстория его такова. К началу 1990-х годов американцы уже владели убедительной информацией о происхождении и распределении популяций всех видов гусей на территории Северной Америки.
Большинство популяций американских гусей находились в превосходном состоянии, но орнитологами Службы рыбы и дичи США было выявлено, что значительная часть малых белых гусей, которые прилетают в Калифорнию, гнездятся на российской территории, на острове Врангель. Это основная размножающаяся часть этого вида в России и гнездовые колонии белых гусей успешно сохраняются строгой системой заповедного режима. Когда же птицы этого вида прилетают в США, они попадают под выстрелы американских охотников, которые их не отличают от «благополучных» по численности белых гусей с севера Канады.
Проект, до сих пор высоко оцениваемый японцами и американцами, был связан с изучением миграций, условий размножения и линьки российско-азиатско-американских гусей. Тогда и началась большая международная работа по мечению и спутниковому слежению мигрирующих гусей на Российском Дальнем Востоке. Это был по-настоящему масштабный проект, в котором мне посчастливилось принять непосредственное участие. Хотя американцы и сейчас успешно работают с помощью современных спутниковых технологий, в том числе и по изучению и слежению за ситуацией с распространением птичьего гриппа, но фокус этого сотрудничества сместился в Китай.
Но вернусь к Камчатке. В крае живут много охотников, что неудивительно, в этих краях дикая природа всегда рядом, рукой подать. На Камчатке выезд на гусиную охоту для многих означает особый праздник. Дело даже не в выпивке и стрельбе, «правильная охота» совершенно иная. Об этом можно много узнать, когда собравшись вместе товарищи по этой страсти с ностальгией вспоминают о прежних культурных и красивых временах. Особое внимание охотников всегда уделяется сколько и где можно увидеть наиболее желанной дичи гусей и уток.
Николай Герасимов долгие годы своей охотоведческой службы посвятил сохранению гусей, и именно он обратил внимание более полувека назад на тот факт, что южная граница гнездования гусей-гуменников как бы отрезает полуостров Камчатка от остальной части северо-востока Азии. Герасимов установил, что в западном побережье Камчатки район гнездования гуменников включает бассейн реки Морошечной, а на восточном побережье гуси живут по всему Карагинскому району. В разговорах с японцами ему удалось найти общий интерес и понимание. По убеждению и доброй воле Герасимовых с Японией началась долгая совместная работа по изучению миграционных связей гусей-гуменников.
Поражают её масштабы: за шестнадцать лет (1984-2000 годы) было успешно отловлено и окольцовано металлическими кольцами и пластиковыми хорошо заметными ошейниками более 1400 гуменников. Именно ошейники с индивидуальным буквенно-цифровым кодом, которые удалось надеть на более чем 80% пойманных птиц, позволяли их опознать с большого расстояния. Этих птиц азартно и с большим интересом искали и записывали японцы на зимовках, данные по встречам накапливались и представляли ценнейший материал.
В результате впервые удалось выявить популяционную структуру двух подвидов гуменника – тундрового и таёжного, орнитологам двух стран стало понятно, как и где зимуют, линяют, размножаются эти гуси. Сейчас я летел и обдумывал, каким образом следует организовать вновь мониторинговый процесс фиксирования путей пролёта, состояния популяций и распределения птиц в пределах Тихоокеанской России, в современных условиях территория и акватория которой получила новый государственный импульс к развитию.
Юра помог с багажом и посадил меня в свою старенькую Делику, через некоторое время у нас завязался большой и интересный разговор. Я узнал, что недавно подвёл некоторые итоги своих исследовательских работ на территории Камчатского края. Не отрываясь от баранки авто, Юра рассказывал: «Я не включил в тот свой отчёт результаты последних трёх лет, включая текущий, но всё равно у меня получилось, что в период с 1975 по 2014 годы нами было выполнено 86 многодневных стационарных учётов водных и околоводных птиц, проведённых в 43 точках Камчатке с 1975 по 2012 годы.
Общее время этих непосредственных наблюдений за это время составляет более 2200 дней, или более 16 тысяч часов. Дополнительно были выполнены длительные стационарные наблюдения за летне-осенней миграцией куликов в ряде точек западного побережья Камчатки в 1989, 2000, 2004, 2007 и 2014 годах».Для профессионалов эти признания стоили многого.
Помню по своим подсчётам, которые я в своё время делал для включения в свою диссертацию, суммарный мой период полевых исследований составлял более 1200 человеко-дней, и число зафиксированных птиц превышало несколько миллионов. Юрий Герасимов также уделял огромное внимание выяснению направлений путей миграций. И хотя схема ведения таких работ очень проста в объяснении, но весьма трудоёмка в практическом исполнении.
Здесь надо учесть, что почти все стаи гуменников и белолобых гусей, перемещаясь с зарубежных зимовок, приближаются к побережью Камчатки со стороны Охотского моря. Гуси, подлетающие к полуострову на расположенных к северу участках побережья, частично также мигрируют вглубь полуострова, а частично – летят вдоль берега в северном направлении. Птицы, прибывающие на юго-западную Камчатку, далее летят в северо-восточном направлении. Значительное число гусей, пребывающих на западное и северо-западное побережье Камчатки, пересекают полуостров в северо-восточном направлении на его северном участке и далее появляются на Олюторском побережье Камчатки.
Скажу сразу, направления осенней миграции гусей на Камчатке во многом повторяют их весенние пути. Главное отличие состоит в местах концентрации для отдыха и кормёжки. Иная ситуация с утками: речные утки, проводящие зиму вне полуострова Камчатка (главным образом в странах Восточной Азии) в апреле-мае появляются в различных пунктах юго-западного и западного побережья Камчатки, перелетев напрямую над морем со стороны Сахалина и, вероятно, с Хоккайдо. Относительно небольшое их число летит вдоль Курильских островов.
Соотношение птиц, летящих над морем и над прибрежными участками суши, зависит от характера весны – наличия оттаявших участков на тундре, вскрытия реках и озерах. Мне не терпелось всё посмотреть своими глазам, и через несколько дней мы неспешно катили в проверенной временем и лишениями экспедиционной машине Юрия Герасимова на север. Наш путь лежал у Усть-Камчатск, а всего нам предстояло проехать примерно две тысячи километров туда и обратно.
Меня поразило насколько время и пространство причудливо соединяется на Камчатке. Когда мы выезжали из Петропавловска, было прохладно и сыро, лил дождь, который пытался размыть ещё лежащий по склонам высоких горных хребтов зимний снег. По мере нашего передвижения к северу мы все больше оказывались в долине, в условиях настоящей весны с распустившимися листочками на березах и зелёной травой. Но стоило подняться на несколько сотен метров, мы вновь оказывались в окружении крепких снегов, где весну ещё никто не встречал.
Таких возвращений «из зимы в лето» у нас было несколько раз, и, наконец, мы подъехали к оз. Нерпичье, своим суровым ранневесенним видом, льдинами и снегами по берегам, оно напомнила нам, что календарное лето – это совсем не повод для того, чтобы было тепло. Мы попали в «культовое» орнитологическое место, ведь район устья р. Большой хорошо известен как важное место массовой концентрации гусеобразных птиц. Здесь в период сезонных миграций скопления мигрирующих оккупируют приустьевую часть р. Большой, речной лиман, образовавшийся у места слияния рек Большая и Амчагача, мелководное оз. Большое, площадью 53,5 км2, а также прибрежную часть Охотского моря.
Хочется привести ещё несколько фактов. По сведениям Юрия Герасимова, на открывшемся из-подо льда участке лимана выше п. Октябрьский 21 апреля 2008 года держалось около 3700 уток, главным образом свиязи. Здесь же 23 апреля 2008-го было учтено более 12 тысяч уток, в том числе около 6000 шилохвостей и 6000 свиязей. Весной 2009 года за день до начала весенней охоты – 30 апреля 2009-го здесь отдыхало и кормилось около 11800 уток, включая 6000 свиязей, 3500 шилохвостей, 2000 морских чернетей, и другие виды. Всего через прибрежную 5-6-километровую часть Охотского моря весной мигрирует до 500 тыс. утиных птиц и более.
Для речных видов уток, чернетей, гоголей и в меньшей степени – для крохалей угодья низовья р. Большой служат важным «перевалочным пунктом», где утки скапливаются во время миграции для отдыха и кормежки и проводят здесь несколько дней. Большая их часть следует транзитом, останавливаясь лишь на короткое время для отдыха и кормежки. Но в нашем учёте второго июня мы увидели всего несколько десятков гоголей, несколько сотен морских чернетей, до сотни свиязей и шилохвостей. Рано было идти и на болота искать гнезда куликов, которые предполагалось более подробно изучать и по возможности оснащать специальным флажками для визуального последующего определения.
Коллективно было решено посвятить несколько дней изучению воробьиных птиц. В этом «музыкальном» орнитологическом занятии – важен хороший слух и память орнитолога. Надо быть настоящим виртуозом, чтобы по короткой внезапно прозвучавшей трели сразу опознать вид и пол птицы. Так ведутся учёты птиц по голосам, но в современных условиях нужны более фундаментальные орнитологические исследования, для установления очень сложных причинно-следственных связей.
Для уточнения характер миграций птиц нужен и генетический анализ, всё более важным становится определение ДНК, использование молекулярных маркеров, разработаны и используются многие методы непосредственного мечения и визуальной фиксации пребывания птиц. Самое главное – это найти способ поймать и получить в руки исследователя птицу. И в этом наиболее проверенным способом является сетевой отлов птиц.
Сетки-паутинки широко применяются орнитологами при отлове птиц на пролёте, и в самом этом деле есть много хитростей. Нужно найти локацию гнездового биотопа птицы, установить в нужном месте ловчую сеть, обеспечить условие заинтересованности быстрого возврата птиц к месту гнездования. Вместе с нижегородскими орнитологами Александрами Мацинами (старшим и младшим) и магистром Настей мы ловили самцов варакушки.
![]() |
| Отлов нижегородскими орнитологами певчих птиц для кольцевания и взятия материала на генетические исследования. Усть-Камчатск |
Карауля сторожких птиц в канавах с ещё не растаявшим снегом, я ещё вспоминал, как мне приходилось участвовать ещё в далекой уже юности в отлове линяющих взрослых уток, массовом мечении крупных чаек и крачек на морских островах, в ночном живоотлове обыкновенных бакланов и мечении птенцов грачей, цапель, выпей, квакв.
Много времени в состоявшейся экспедиции было посвящено разным способам подсчёта птиц. Для меня было интересно попробовать самому типовую схему мониторинговых работ. По методике, выполняемой Юрием Герасимовым, наблюдения со стационарного пункта наблюдений, который находился на берегу Охотского моря, на небольшой возвышенности, занимают практически весь световой день. Для каждого вида птиц отдельно отмечалась дневная и недельная динамика пролёта, регистрировались места крупных концентраций с полным подсчётом всех замеченных птиц.
В хорошую погоду опытные наблюдатели-орнитологи с помощью специальной зрительной трубы могут видеть летящих над морем уток на расстоянии до 10 км удаления от берега. Меня впечатлило, что ежедневное время наблюдений за птицами колеблется от двух до семнадцати часов в день, и в одной месячной весенней поездке суммарное время наблюдений составляло 424 часа. Высшим «пилотажем» является необходимость повтора таких работ, желательно ежегодного и неоднократного, ведь только таким образом была возможность определения трендов численности.
Я пробыл на Камчатке две с половиной недели и улетал с ощущением того, что через короткое время я смогу вновь вернутся сюда. Я уверен, что птицы будут пролетать и останавливаться в своих заветных местах. Там, где птицы, туда стремятся и орнитологи, а это значит, что меня вновь ждут чарующие величественные картины дымящихся вулканов, глади лесных озер и шумливые пути-перекаты камчатских рек.
Владимир БОЧАРНИКОВ,
ведущий научный сотрудник ТИГ ДВО РАН,
доктор биологических наук,
профессор
Фото автора
